В. КОЖЕКИН
Исторический очерк
Шли последние часы 1917 года. Управляющий Шайтанскими заводами Чайкель в сидел в кабинете и напряженно думал. Только что он получил сообщение из Билимбая. Собрание рабочих приняло решение о национализации завода, а управляющему А. В. Шумкову указало на дверь.
Невесело было на душе у Чайкеля, может, и его ждет такая же участь. Нет, здесь пока спокойно. Шайтанские рабочие хоть и поглядывают исподлобья, но слушаются беспрекословно.
Недавно продал часть оборудования хромпикового завода, в том числе паровую машину, сердце завода. Никто не посмел слова сказать, хотя производство фактически остановилось, а 110 рабочих оказались на улице.
Правда, с фронта стали возвращаться один за другим солдаты. После приезда Акифьева Чайкель заволновался. Он хорошо помннл, как Евгений переполошил весь поселок рассказами о Ленине, как в дом его шли люди, чтобы узнать о большевиках, об их правде. Где бы Акифьев ни появился, вокруг него тотчас же се собирались люди и сыпались вопросы: «Какой он. Ленин?», «Правда, что большевики обещают кончить войну?», «Хлеб будет?»
Тогда он не взял Акифьева на завод, сказал — нет работы. Испугался. Сегодня приехал еще один — Павлин Титов.
«Слетаются голуби, — с раздражением на подумал Чайкель, — а этот он с чем явился?»
Чуть свет по гудку идут рабочие к пыхтящему черному заводу. С ними и Павлин Титов.
«Где Котова найти?» —- обратился он к прохожему.
«На проходной, должно быть», — услышал в ответ.
Григорий Семенович сразу узнал товарища.
«Значит, здесь и размещается Совет рабочих депутатов?» — Павлин обвел глазами малюсенькую комнату в дежурке охранников.
Котов сразу погрустнел; «Ладно xoть отсюда не гонят. Грозится Чайкель за аренду брать, а у Совета ни копенки…»
Вошел Цедилкин, секретарь Совета.
— Вот предлагаю Павлину Титову пост председателя, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Котов.
— Возьми, Павлин, и мой, — хмуро ответил Цеднлкин. — Сил наших нет.
Всей власти, что самодельная печать.
— Что так, аль рабочие не поддерживают?
— Поддерживают, правда, кто как. Очень-то не разбежишься, враз с завода вылетишь. Здесь одна власть — Чайкель.
—Слушай, Федорыч, — вмешался в разговор Котов, — давай сделаем его попечителем над школами, то бишь комиссаром, — и подмигнул Цедилкнну.
— Ладно, начнем с просвещения, — согласился Павлин.
Павлин Григорьевич Титов прекрасно понимал, что от него хотели Котов и Цедилкнн, но не это его сейчас заботило. Нужно было создавать партийную ячейку на заводе. Но как это сделать? Павлин поехал в Билимбай, в райком партии. Его встретила Мария Николаевна Туркестанова. секретарь райкома, член РСДРП с 1907 года. Возглавляла она райком с ноября 1917 года, но обстановку знала хорошо.
Титов представился:
— Направлен Центральным Комитетом на усиление Уральской партийной организации. Три дня назад приехал из Петрограда. Вот мандат.
Мария Николаевна протянула руку Павлину:
— Здравствуй, товарищ. Рассказывай, что нового в Петрограде, но прежде о себе.
— Обычная биография. Родился в 1897 году в Шайтанке. Закончил три класса церковно-приходской школы. Отец — вальцовщик на прокатке кровельного железа. Мать по дому хозяйничает. В 1915 году забрали в армию. Вступил в ряды РСДРП в мае семнадцатого. Наш артдивизион стоял тогда в Казани. Был председателем дивизионного комитета. После июльских событий направили на фронт. Под Вилейкой дивизион участвовал в братании с немцами, меня арестовали и отдали под суд. От смертной казни спасла революция. Решением партийной организации фронта был направлен в Петроград в распоряжение Центрального Комитета. Предлагали остаться у Дзержинского, но я попросился на Урал. Задерживать не стали. Вручили мандат, и вот я здесь.
— Ленина видел?
— И видел, н слышал.
Долго еще они беседовали с Туркестановой. Поделился Титов мыслями о создании партячейки в Шайтанке.
Туркестанова вздохнула:
— Мы давно об этом думаем. Люди запуганы Чайкелем да еще эсерами. В Шайтанке сильна организация меньшевиков во главе с Иваном Блохиным, председателем артели «Трудовик». Есть и кадеты. И на весь поселок один Цедилкин Иван. Нет, не секретарь Совета. Но на него особенно не рассчитывай. Он нам нужен как член райкома. У нас па шесть волостей семь работников. Так что сам понимаешь. Три дня назад национализировали Билимбаевский завод, пытаемся сформировать деловой Совет, но эсеры и меньшевики вставляют палки в колеса. Ищи единомышленников среди тех, кто вернулся в фронта. Это надежные товарищи. Вторая задача — создание отряда Красной гвардии. Когда Чайкель почувствует, что власти его конец, он пойдет на все.
Долог зимний путь на санях из Билимбая в Шайтанку. Павлин размышлял над тем, что услышал.
Мать ворчала на Павлина:
— И где ты пропадаешь только?»
— Ячейку большевиков собираюсь организовать.
— Ну и как, получается, — ехидно спросил брат Александр, работающий на заводе счетоводом.
— Получается. Сегодня вечером собираемся в школе, придешь?
— Какая ячейка, бог c тобой. Чайкель тебе голову свернет.
Но в январе 1918 года ячейку создать не удалось. В школе, где было назначено организационное собрание, народу набилось много.
— Я член партии большевиков. Предлагаю на нашем заводе создать партячейку.
Последние слова потонули в выкриках и шуме:
— Не надо нам большевиков. Попробуй сунься к нам на завод, мы тебе покажем.
Но были и другие выкрики:
— Я тебе покажу «не надо большевиков», — это вскочил Иван Пономарев. К нему присоединился Ваня Белянин, поднялся на ноги Андрей Рыбкин, давние друзья.
Началась потасовка. На Титова уже не обращали внимания. Но силы были неравные.
«Побьют наших», — подумал Павлин и кинулся на помощь.
«Политическая дискуссия» продолжалась и на улице. Вытирая лицо снегом, к Павлину подошел Иван Белянин: «Теперь не удастся создать ячейку?»
Павлин улыбнулся;
— Да мы ее почти создали.
Иван посмотрел на него с недоумением.
* * *
Чайкель был уверен, что надолго пресек всякие попытки создать коммунистическую ячейку в поселке, но он ошибся. Весь день 4 января Белянин и Титов встречались с участниками вчерашнего собрания, с теми, кто поддерживал создание ячейки. Таких набралось человек двадцать.
Вечером 5 января 1918 г. в таишевской школе собрались люди. Двери им открыл учитель, сочувствующий большевикам. Пришло около 20 человек.
— Первым делом нужно создать партячейку, вторым — немедленно приступить к формированию красногвардейского отряда, — начал Титов. — Какие будут предложения?
Все молчали. Потом послышалось:
— Не даст Чайкель создать ячейку на заводе.
Долго думали и решили создать ячейку в масштабе всего поселка, полагая, что вошедшие в ячейку будут вести работу и на заводе. Это давало возможность объединить все революционные силы.
Единогласно выбрали секретарем партячейки Павлина Титова, а его заместителем — Ивана Андреевича Белянина.
Покончив с первым организационным вопросом, приступили ко второму, который был еще труднее. Андрей Рыбкин, отличавшийся грамотой в своих высказываниях, сказал:
— Мы понимаем, что без своей вооруженной силы волость на новый путь не повернуть, но кто войдет в отряд? Только те, кто поддерживает большевиков, а они все тут, — и он указал на присутствующих.
— Все равно отряд создавать надо. Без него нас Чайкель передавит, как котят, — подал голос Николай Пономарев.
Так было положено начало созданию красногвардейского отряда, и возник он в Шайтанке сначала в виде партийной дружины. Это было уникальным явлением в истории Урала. Только на нескольких уральских заводах, в силу крайнего обострения классовой борьбы, появились такие отряды. Командиром партийной дружины стал Николай Пономарев, а командиром будущего красногвардейского отряда решено было назначить Ивана Пономарева.
Расходились поздно. Еще несколько часов назад это были никому не известные люди, а сейчас шли те, кто вскоре будет определять жизнь поселка. Шли будущие партийные и советские работники, организаторы трубного производства. Им было по 20 лет. Все они хорошо знали друг друга, около половины в детстве учились в одном классе. Может быть, поэтому они так легко сплотились вокруг Титова.
* * *
Через несколько дней Павлин Титов и Николай Пономарев уехали в Екатеринбург, чтобы зарегистрировать ячейку и попытаться получить оружие для дружины. Вернулись с оружием. Дома их ждали плохие вести.
Обстановка была такова. С помощью своих подручных, главным образом через представителей партии меньшевиков и эсеров, Чайкель начал распространять в поселке злобные клеветнические слухи. Из дома в дом передавалась клевета: «Большевики — немецкие шпионы и изменники, они выступили против народа, разогнав Учредительное собрание. Большевики долго не продержатся. Большевики не дадут народу ни земли, ни воли».
Но самым опасным было то, что в общую травлю включилась церковь, которая громогласно объявила на всю волость, что «большевики — это антихристы, и тех, кто пойдет за ними, ждут вечные мучения на том свете». Это было уже серьезно, почти все население поселка было верующим.
— Нам навязывают первый бой, — отреагировал Титов. — Мы примем его и обязательно выйдем победителями.
Ячейка решила в ответ на злобные выпады церкви изъять из учебных программ всех четырех школ волости закон божий как учебный предмет. Одновременно развернуть широкую агитацию и пропаганду в поселке, разъясняя рабочим, кто их друг, а кто враг. Постановили в качестве конкретной меры, направленной в противовес враждебной пропаганде, начать подготовку к открытию в Шайтанке первой технической школы, в которой дети рабочих должны учиться специальностям, необходимым на шайтанских заводах. Все эти начинания должен был выполнить П. Г. Титов, волостной комиссар просвещения.
20 января был открыт первый клуб для рабочих, а через месяц и техническая школа, прообраз современных ГПТУ. Жизненность этой школы была велика: даже во время зверского белогвардейского режима в Шайтанке Чайкель и подручные не решились закрыть ее.
Но главным в деятельности партячейки стала напряженная антирелигиозная пропаганда. Будучи сами малограмотными, Титов и его товарищи смело боролись с религиозными предрассудками. Эта борьба позволила избежать шайтанским большевикам ошибки, допущенной в Билимбае, где не вели активной антирелигиозной пропаганды, в результате чего церковь сделалась местом притяжения всех недовольных советской властью лиц, а священник отец Николай стал руководителем контрреволюционного подполья.
Из среды молодых коммунистов скоро выделились люди не просто способные, но и талантливые в деле ведения большевистской пропаганды. Например, Иван Кириллович Незговоров. Он предложил организовать кружок художественной самодеятельности и сам стал его душой и бессменным руководителем.
Популярностью кружок пользовался необыкновенной, все постановки проходили при переполненном зале. Этим умело пользовалась ячейка. Перед спектаклями с короткими лекциями выступали Иван Акифьев, Иван Белянин. Но особенно внимательно слушали Андрея Рыбкина. Он подкупал слушателей своей простотой и прямотой.
Репертуар кружка подбирали сами. В основном это были инсценировки рассказов и пьес русских писателей, ставились пьесы и собственного сочинения. Кроме Незговорова. в кружке художественной самодеятельности участвовали члены партячейки Николай Шахмаев, Павел Боровков, Петр Костин. Такая напряженная идеологическая работа скоро начала давать плоды. Клеветническая кампания Чайкеля сошла на нет. А у партячейки появилось много новых сторонников.
Но главный вопрос — вопрос о власти в поселок — оставался нерешенным. По-прежнему бездействовал Шайтанский Совет во главе с Г. С. Котовым, по-прежнему власть фактически находилась в руках волостного комиссара, ставленника Чайкеля. В их руках была и хорошо вооруженная милиция.
В конце января 1918 года партячейка снова собралась в таишевской школе. Слово взял Павлин Григорьевич Титов. Медленно обвел каждого взглядом, стараясь заглянуть в глаза, словно хотел прочитать в них ответ на мучивший его вопрос: пойдут ли за ним, поддержат ли? Слишком мало времени было отпущено ему для того, чтобы сделать из этих ребят стойких борцов за рабочее дело. Павлин по опыту знал, что в тревожное время люди быстро взрослеют. Острая классовая борьба заставляла каждого сделать свой выбор.
— Товарищи, — начал он, но сказать не успел. Раздался звон разбитого стекла, и с улицы влетел камень, пущенный вражеской рукой. Закачалась под потолком керосиновая лампа, холодный воздух ворвался в комнату. Акифьев, Боровков и Чувильдин бросились к окну.
— Может, догнать? — спросил Михаил Бирюков.
— Не надо, пусть бегут, — спокойно ответил Павлин. Он один не шелохнулся, хотя внутри пробежал холодок. Могли ведь и пулей угостить. Он усмехнулся, так как ясно донимал, что после того, что он сейчас предложит, пуля более вероятна.
— Николай, — обратился он к Пономареву, — как у нас дела с дружиной?
Пономарев встал и, вытянувшись так. что скрипнула кожанка, четко ответил:
— В дружине около 40 человек, все вооружены, обучены стрелять. Занятия велись по боевому уставу. Готовы выполнить любое задание.
— Тогда ставлю на голосование один вопрос: взятие власти в волости временно в руки партячейки, до выборов нового состава Совета. — На лицах застыло и удивление, и восхищение. Поднялся галдеж. Все говорили разом, а самый горячий, люто ненавидевший буржуев Николай Шахмаев, вскочив на парту, закричал: «Ура! Бей буржуев!»
Среди взволнованных голосов прозвучали из угла слова Александра Кузнецова (он был самый старший в ячейке, ему шел 26 год):
— Какая- никакая, а власть. Как же мы ее, братцы, разгоним? Вроде, неправильно это.
Все притихли и посмотрели на Павлина.
«Вот он, самый трудный момент», — подумал тот.
— Власть у нас в стране одна — Советы, а не Чайкель. Эсеры и меньшевики парализовали деятельность волисполкома. Этим пользуется Чайкель и свертывает производство. Уже остановлен хромпиковый завод. Верхний и Нижний заводы работают через пень-колоду. Зарплата нищенская. Ни один ленинский декрет в волости не претворен в жизнь. Кто будет весной делить землю?
Но самый убедительный аргумент Павлин приберег напоследок:
— В октябре 1917 года в Петрограде тоже были сомневающиеся, а партия большевиков организовала вооруженное восстание, свергла временное правительство и передала власть в руки…
— Второго съезда Советов, — закончил за него Николай Шахмаев и снова закричал: — Ура!
Когда все стихли, Титов поставил вопрос о передаче всей полноты власти в Шайтанке на голосование. Первым поднял руку Николай Пономарев, за ним все остальные. До утра горел свет в окне школы. Расходились уже с первыми лучами солнца. И невдомек было поселку, что над ним вставала заря новой жизни.
* * *
Взятие власти в Шайтанской волости красногвардейским отрядом и рабочей дружиной прошло мирно. Волостная милиция молча сложила оружие к ногам Ивана Пономарева, не сделав даже попытки к сопротивлению. Лицо его было твердо. Он молча наблюдал, как валятся винтовки, наганы, патронташи в снег.
— Властью, данной мне партией большевиков и всем народом, объявляю, что отныне и навсегда власть в волости переходит в руки Шайтанского Совета рабочих депутатов. Здание волостной управы переходит в распоряжение Совета. Попрошу очистить помещение.
— Правильно, Иван, гони их в шею! — выкрикнул кто-то.
— Попили нашей кровушки, хватит.
— Молодец, Иван!
Весть о выступлении красногвардейского отряда молниеносно облетела поселок. Стихийно возник митинг. Перед собравшимися выступил Иван Пономарев. Стоя на высоком крыльце волостной управы, он говорил о социалистической революции, о Ленине, о мире, о земле, о свободе. Он говорил, что заводы и фабрики в России переходят в руки рабочих, что рабочие теперь сами хозяева своей судьбы.
В толпе к Павлину подошел Николай Пономарев:
— Друг дорогой, наша взяла. Ты слышишь, народ за нас.
Они обнялись, два коммуниста, беззаветно преданные делу рабочего класса. Люди жадно слушали Ивана Пономарева. А он закончил свою речь сообщением о том, что прежний состав волостного Совета распускается к объявляются выборы в новый Совет.
Шайтанские рабочие поддержали это сообщение одобрительными возгласами. Все последующие дни в поселке только и говорили об Иване Пономареве. Авторитет его вырос необычайно.
Бешенству Чайкеля не было предела. Оставшись среди своих, он дал волю гневу:
— В новый Совет нужно провести как можно больше наших. Подберите людей и шепните эсерам, пусть тоже не дремлют.
Не дремала и ячейка. Она гоже готовила своих депутатов, тщательно обдумывая каждую кандидатуру. Чтобы выбить почву из-под ног эсеров и меньшевиков, большевики впервые предложили проводить выборы по новому принципу. В первые выборы пимокатная мастерская посылала в Совет столько же депутатов, сколько весь Шайтанский железоделательный завод. Новый принцип давал возможность ввести в состав Совета как можно больше рабочих, обеспечить преобладание в Совете пролетарского ядра над мелкобуржуазным.
Вечером перед выборами ячейка собралась еще раз. Нужно было решить, кого выдвигать на пост председателя волисполкома..
15 января 1918 года В. И. Ленин подписал декрет о создании рабоче — крестьянской Красной Армии. Красногвардейские отряды — опора социалистической революции на первом этапе — не могли обеспечить защиту страны от внутренней и внешней контрреволюции и переводились в резерв Красной Армии. Руководить созданием Красной Армии в центре и на местах должны были военные комиссариаты. Красная Армия создавалась по классовому признаку пока на строго добровольных началах. По ленинскому декрету во главе военных комиссариатов могли стоять только коммунисты, а Иван Пономарев коммунистом не был и подлежал безусловной замене, хотя он и неплохо справлялся со своими обязанностями.
Содержание ленинского декрета Павлин Титов узнал несколько дней назад. Долго думал, как быть, и теперь предложил партячейке свое решение: рекомендовать Ивана Пономарева на пост председателя волне-полкома. а на его место — брата Николая.
Авторитет Ивана, квалифицированного токаря, потомственного рабочего, и так был достаточно высок, но особенно он вырос после недавних событий. Это служило гарантией того, что шайтанские рабочие отдадут ему свои голоса.
Ячейка утвердила список кандидатов в депутаты волостного Совета. Впервые в этот список было внесено много женщин.
И вот день выборов. Пожалуй, с февральских дней 1917 года в Шайтанке не было такого оживления. Народ шел на выборы Советской власти, как на праздник. Напряжение достигло высшей точки, когда вскрыли урны. Хотя день был пасмурным, с ветром и снегом, народ не расходился. Уже стемнело, когда огласили списки новых депутатов волостного Совета.
На следующий день состоялось первое заседание Шайтанского Совета рабочих депутатов второго созыва. Председателем волисполкома по предложению партячейки избрали Ивана Александровича Пономарева. Членами волисполкома стали братья Емлины — Иван и Николай, Павлин Титов, Алексей Незговоров и другие.
По партийной принадлежности новый Шайтанский Совет имел формально эсеро-меньшевистский характер, но в исполнительный орган ни один представитель партии меньшевиков и эсеров не прошел. А молодая и малочисленная ячейка сумела провести троих коммунистов — Павлина Титова, Николая Пономарева и Николая Тычинина. Остальные сочувственно относились к партии большевиков, и только политические симпатии Ивана Пономарева и Алексея Незговорова оставались неопределенными.
В целом новый волисполком имел ярко выраженный большевистский характер. При нем было создано несколько отделов: отдел труда возглавил И. П. Емлин, продовольственный отдел- H. П. Емлин, отдел народного образования — П. Г. Титов, военный отдел — Н. А. Пономарев. Заместителем военного комиссара был избран А. С. Незговоров.
После организационного собрания все члены вновь избранного Шайтанского Совета вышли во двор заводского клуба и сфотографировались на память.
* * *
Шайтанский горный округ славился отнюдь не Верхним и Нижним заводами, а штамповочным заводом «Железняк». На нем изготовляли не только подковы для лошадей, а главным образом болты, гайки, шайбы всех размеров и различный крепеж для железных дорог. Этот завод был крайне необходим для восстановления народного хозяйства, подорванного войной, и находился на особом учете в ВСНХ в Москве.
Инструктор областного совета фабрично — заводских комитетов, который должен был приехать во второй половине февраля 1918 года, получил задание установить рабочий контроль на заводе «Железняк» любой ценой и изучить вопрос о немедленной его национализации.
На вновь избранный Совет свалилось сразу же множество проблем. Люди просили выделить делянку для рубки дров, бывшие солдаты требовали работы, а Чайкель отказывался их трудоустроить.
Шли вдовы и сироты за помощью. В поселке не хватало хлеба. Нужно было платить деньги учителям, медицинским работникам. Ремонтировать школы и больницу, заботиться о культурных учреждениях. Организовать охрану поселка. Но больше всего жалоб было на управляющего и его администрацию. Рабочие жаловались на грубость, невыносимые условия труда, нищенскую заработную плату.
Новую власть Чайкель попросту игнорировал. Чтобы привлечь на свою сторону инженерно- технических работников, Чайкель пообещал компенсацию в размере денежного оклада за 5 лет работы.
На Шайтанском заводе велась травля членов профсоюза. Им создавались невыносимые условия труда. С февраля 1918 года рост рядов профессионального союза металлистов практически остановился и едва достигал 10 процентов от числа работающих. Это был самый низкий показатель среди горных округов Урала. Приезд инспектора должен был решить и эту проблему.
Комиссия сразу же отправилась на шайтанский завод. К ней присоединились братья Пономаревы и Павлин Титов. Рабочие встретили их приветливо. Охотно рассказывали о своей жизни, но больше скрашивали. Выяснилось, что они слабо ориентировались в обстановке, плохо знали о событиях, происходивших в Билимбае.
27 февраля в газете «Уральский рабочий» появилась корреспонденция о введении рабочего контроля в Шайтанке.
В ней говорилось:
«…Проведение рабочего контроля над производством, прошедшего уже на многих заводах несколько стадий своего развития и давшего положительные результаты, на Шайтанском заводе было в самом зачаточном состоянии… Попытки к проведению рабочего контроля над производством предпринимались рабочими по собственной инициативе, но предпринимались далеко не уверенно и как бы ощупью. Психология рабочих и низших служащих такого маленького и глухого завода, как Шайтанский, в наших уральских условиях (рабочие и служащие забиты и загнаны неограниченным владычеством «уральских самодержцев»), несомненно, была одной из основных причин этой неуверенности…»
Поняв, что их обманывают, рабочие завода пришли в ярость. Всего четыре дня понадобилось, чтобы во всех девяти цехах завода были созданы комитеты и выбран заводской комитет профсоюза металлистов.
В проведении собраний большую помощь оказывали Ф. П. Дунаев и В. И. Сосунов, вступившие в профсоюз еще в мае 1917 года. Озлобление против Чайкеля достигло такого предела, что рабочие требовали немедленной национализации завода. Было назначено общее собрание рабочих и служащих по выборам делового совета и принятию решения о национализации. Деловой совет должен был организовать управление заводом.
Вечером в одном из цехов Шайтанского завода в конце февраля 1918 года рабочие большинством голосов приняли решение о национализации завода. Был избран деловой совет, в который вошли Михаил Бирюков — большевик, член ячейки, Григорий Цедилкин — бывший секретарь первого Шайтанского Совета, Африкан Злоказов, Михайл Вырвыч и служащий Кононов. Председателем стал Африкан Злоказов.
Довольные расходились рабочие по домам. Они и не знали, что из всего делового совета только на Михаила Бирюкова можно положиться. Остальные четверо были или ставленники Чайкеля, или люди, находившиеся в прямой от него зависимости. А Кононов до Февральской революции занимал должность урядника шайтанской полиции.
* * *
В феврале 1918 года был создан профессиональный союз химиков на «Хромпике». Первым председателем завкома стал Федор Дементьевич Скорняков. Комиссии удалось установить рабочий контроль и на заводе «Железняк» во главе с активистами Белоглазовым, Киневым, Кочневым.
Уехала комиссия из Екатеринбурга, и шайтанские коммунисты вновь остались одни. На их плечи легла новая задача: организация и налаживание работы профессиональных союзов. Забегая вперед, можно сказать, что партячейка с ней прекрасно справилась. За четыре месяца профсоюзы окрепли и взяли в свои руки руководство шайтанским подпольем во время белогвардейского режима.
Продолжалась работа я по строительству нового аппарата Советской власти. Однажды вечером Павлин Титов зашел в волисполком. Большое здание было пусто. Только в комнате военкома Николая Пономарева горел свет. Он сидел за столом и читал бумагу из Екатеринбурга.
— Сведения запрашивают, сколько солдат вернулось с фронта. Сколько из них рядовых, унтер-офицеров, артиллеристов… Отвечать надо.
— Я вот что думаю, Николай. Придется возвращать на работу служащих учетного стола волостной управы, — ответил Павлин.
— Шутишь? А как же программное положение партии — слом старой государственной машины? За это, знаешь, по голове не погладят. И райком вряд ли поддержит.
— Знаю. И все-таки иного выхода не вижу.
Через день работники учетного стола вышли на работу. Так в Шайтанке возник один из первых на Урале военный комиссариат. Как и ожидалось, Билимбаевский райком партии потребовал от Титова немедленно прекратить самодеятельность, мотивируя отсутствием каких-либо руководящих указаний на этот счет. Но Уралобком партии посоветовал оставить шайтанских коммунистов в покое и даже намекнул, что неплохо было бы и перенять опыт. Билимбаевские коммунисты отказались сделать то же самое. Их военный комиссариат остался одним из отделов волисполкома. Но это не помешало билимбаевцам организовать превосходный по тем временам военный отряд, который ничем не отличался от кадровой воинской части и в первых же боях покрыл себя неувядаемой славой. Шайтанский военный комиссариат был создан почти на месяц раньше Ленинского декрета об организации таких учреждений.
4 марта 1918 года Павлин Титов был разбужен сильным стуком в окно. Он осторожно отогнул занавеску. На улице стояли Пономаревы.
— Что стряслось?
Николай ответил:
— Собирайся. Получена телеграмма из Екатеринбурга. На Южном Урале начался мятеж атамана Дутова. Требуют немедленно отправить в Екатеринбург половину военной дружины.
Решили набирать добровольцев. Никаких трудностей не возникло. Все члены партячейки и красногвардейцы как один потребовали отправки их в Екатеринбург. Было решено направить на борьбу с Дутовым коммунистов Петра Костина, Андрея Рыбкина, Евгения Акифьева. Были отправлены еще 14 членов военной дружины, в том числе братья Балдины.
Билимбаевские рабочие сформировали отряд в количестве 52 человек во главе с Чащихиным. Комиссаром отряда был назначен Оглоблин.
После разгрома мятежников большинство шайтанских и билимбаевских рабочих добровольно вступили в Красную Армию. Билимбаевский отряд был развернут в батальон особого назначения по борьбе с бандитизмом при военном комиссариате Урала. Когда Андрею Рыбкину предложили после разгрома атамана Дутова остаться в Красной Армии, он ответил:
— Я еще с Чайкелем не рассчитался.
Убедившись в исключительной преданности делу рабочего класса П. Г. Костина и А. Г. Балдина, им предложили вступить в ЧК Урала, где на их долю выпала опасная и тяжелая работа. Евгению Акифьеву довелось близко узнать и вместе сражаться с основателем Коммунистической партии Венгрии Белой Куном.
Жизнь скоро заставила партячейку вплотную заняться вопросами строительства профессиональных союзов. Рабочие требовали создать на заводе больничную кассу, разработать и внедрить минимум заработной платы, как это сделали билимбаевские рабочие.
Но из-за слабости профсоюза металлистов сделать это было нелегко. Когда рабочие требовали от делового совета увеличить заработную плату, их посылали к Чайкелю, когда обращались к Чайкелю, тот отвечал, что он теперь не управляющий, и oтсылал к деловому совету.
Партячейка вела среди масс большую разъяснительную работу. Но дело шло медленно.
Опять по поселку поползли слухи: «Вот придет атаман Дутов, он всех коммунистов, членов Совета, а заодно и профсоюзников перевешает».
В марте 1918 года число членов профсоюза металлистов достигло 700 человек, или 20 процентов всего работающего населения. Это по-прежнему было очень мало. В середине марта к Павлину Титову пришли члены фабрично-заводского комитета завода «Железняк, Филимонов и Нагорный.
— Завод почти остановился. Денег нет, зарплату в этот раз не получили Детей кормить нечем.
— А что Марков говорит?
— Говорит, заказов нет. Но к нам в руки попали документы. Завод завален заказами.
Марков, владелец завода, наносил удар и по рабочим, мстя им за введение контроля, и по Советской власти, затрудняя мобилизацию промышленности на борьбу с разрухой.
— Пошли к Ивану Пономареву, — сказал Павлин.
Пономарев выслушал.
— Что вы предлагаете?
— Немедленно арестовать Маркова и передать его в ЧК, — ответил Титов.
— А заводом кто будет управлять? Нужно убедить Маркова пустить завод на полную мощность. Я займусь этим.
Выйдя от Ивана. Титов сказал:
— Ну, вот что, товарищи, пока Пономарев убеждает Маркова, езжайте-ка вы в Екатеринбург в областное управление национализированными предприятиями к инженеру Лузину. Объясните ему, захватите все документы. Мое мнение, Маркова нужно убирать, а завод передать в руки рабочих.
Пока Филимонов и Нагорный ездили в Екатеринбург и вели там переговоры, Пономарев свое обещание сдержал. Деньги рабочим выдали, но расширить производство Марков наотрез отказался.
Все это время партячейка усиленно работала среди рабочих завода «Железняк». Была проведена кампания по вовлечению рабочих в профсоюз, которая успешно завершилась. В профсоюз металлистов вступила основная часть рабочих. Партячейка была готова к национализации завода.
3 апреля 1918 года состоялось общее собрание рабочих и служащих завода «Железняк». Нагорный и Филимонов, возвратившиеся из Екатеринбурга, доложили, что областное управление национализированными предприятиями согласно немедленно предоставить денежную ссуду при условии пуска завода на полную мощность и его национализации.
В зале одобрительно зашумели рабочие. Давайте спросим Маркова, даст он деньги или нет, — раздался чей-то голос.
— Марков встал, бешенство душило его. Впервые требовали от него ответ.
— Денег у меня для вас нет, заказов тоже. Завод я закрою, — со злобой выдавил он.
— Всем ясно? — спросил Филимонов. — Какие будут предложения?
— Национализировать! — единогласно решили рабочие.
Собрание выбрало деловой совет и решило взять под охрану заводское имущество, поставить караул и послать в Екатеринбург двух дружинников, чтобы не упустить и главную контору торгового дома «Железняк».
Ехать в Екатеринбург было поздно, и Марков заночевал у Чайкеля.
— По миру пустили, — жаловался он
— Я тебя предупреждал.
Марков только махнул рукой.
— Так и будем сидеть сложа руки? Неужели не найдется верных людей?
Чайкель усмехнулся:
— Люди-то найдутся, но сделать это надо поумному.
* * *
В январе 1918 года на Урале разразился острейший продовольственный кризис. Начался голод. Кулачество открыто саботировало введенную государственную монополию хлебной торговли и отказывалось продавать хлеб по твердым ценам.
По решению исполкома Уралоблсовета на железнодорожных станциях, дорогах и трактах были выставлены вооруженные патрули, вылавливающие мешочников и спекулянтов. Но эти меры не помогали. Билимбаевский Совет направил в близлежащие деревни заместителя председателя волисполкома Михаила Васильевича Сысельцева. Он должен был купить хлеб, не считаясь с ценой, а если не продадут — взять силой. С ним выехал отряд вооруженных красногвардейцев. И никто не вернулся.
В шайтанке голод никого не миновал. Чайкель скрыл от рабочих запасы хлеба в селе Тебук Каслинской волости, где находились заводские посевные площади. В отличие от Билимбаевского у Шайтанского Совета не было даже денег. Остро стоял вопрос о земле. Ловко спекулируя на межпартийных разногласиях и пользуясь уступчивостью Ивана Пономарева, Чайкель затормозил раздел земель Шайтанского горного округа. Был пущен слушок, что земля будет делиться только между рабочими и служащими завода. Это привело к недовольству.
А контрреволюционеры времени даром не теряли.
В апреле в Екатеринбург прибыл бывший гвардейским капитан Ростовцев с документами на имя Каргопольцева. Перед ним стояла задача объединить все контрреволюционные силы уезда, чтобы поднять мятеж. Окопавшись в «Екатеринбургской организации фронтовиков», Ростовцев-Каргопольцев установил связи с Академией генерального штаба, эвакуированной в Екатеринбург, и под видом лектора по текущему моменту начал объезжать близлежащие волости. В нашем районе ему удалось создать опорные пункты «фронтовиков» сначала в Палкино, а затем в Решетах, где часть крестьян была настроена враждебно к Советской власти.
По рекомендации Маркова Ростовцев-Каргопольцев со своим подручным Ершовым побывал и у Чайкеля, который оказал «лектору» теплый прием.
Ростовцеву — Каргопольцеву удалось привлечь на свою сторону многих. Только в Екатеринбурге «фронтовики» могли выставить более двух тысяч штыков.
25 мая 1918 года начался мятеж чехословацкого корпуса. К нему присоединилась внутренняя контрреволюция. Положение резко обострилось по всей стране. Ростовцев-Каргопольцев готовил нож в спину Советской власти на Урале.
Перед партячейкой и военным комиссариатом Шайтанки снова встала задача мобилизации рабочих в Красную Армию. Лучших из лучших проводили земляки на гражданскую войну
В это сложное время завершилось создание профсоюзов в Шайтанке. Силы их значительно окрепли. На волостном рабочем съезде по рекомендации партячейки председателем волостного Совета профсоюзов был избран Александр Дормндонтович Белянин, беспартийный.
26 мая белочехи взяли Челябинск и двинулись на Екатеринбург. Известие об этом заставило крепче сжать оружие и готовиться к решающим схваткам.
В конце мая месяца 1918 года И. А. Пономарев ушел с поста председателя Шайтанского Совета рабочих и крестьянских депутатов. Вслед за ним ушел также и заместитель военного комиссара Алексей Незговоров. Коммунисты собрались решать вопрос о замене. Все сошлись на Иване Павловиче Емлине. Сын потомственного рабочего, сам рабочий, прошел первую мировую войну. Иван Павлович Емлин/ без колебаний принял пост председателя Шайтанского совета, несмотря на то, что белые вели бои на подступах к Екатеринбургу. Вместо Незговорова единогласно избрали Николая Ивановича Тычинина.
«Союз фронтовиков» во главе с Ростовцевым-Каргопольцевым дождался своего часа. 11 июня 1918 года в Екатеринбурге началось контрреволюционное восстание. Весь гарнизон города состоял из 67 красноармейцев, эскадрона кавалерии и артиллерийской батареи. И мятежники рассчитывали на легкую победу.
Самоуверенность их и подвела. Красноармейцы напали на них неожиданно. Разгром был полным. Узнав от пленных, где находится штаб заговорщиков, отряд красноармейцев под покровом темноты напал на него. Силы были не равны, поэтому часть руководителей сумела, захватив на станции паровоз, бежать в Невьянск.
В Невьянске вспыхнул контрреволюционный мятеж. Коммунисты и советские активисты были схвачены. Через несколько дней Красная Армия и нижнетагильская дружина освободили город. Уходя, белобандиты в упор расстреляли арестованных. Вырвавшиеся мятежники ушли на север, а небольшая группа под командованием Ершова направилась в Шайтанку.
Над шайтанскими коммунистами и активистами Совета нависла смертельная угроза. Если бы екатеринбургские товарищи не предупредили о банде Ершова, повторение невьянской трагедии было бы неизбежным.
В двадцатых числах июня состоялось расширенное заседание волисполкома, партячейки и представителей фабзавкомов. Николай Пономарев ознакомил собравшихся с обстановкой, подчеркнув, что помощи ждать неоткуда.
Иван Павлович Емлин предложил ввести постоянные посты на всех главных дорогах, поселка, ночью установить патрулирование. В помощь красной дружине мобилизовали всех членов и депутатов Совета.
Поднял руку Титов:
— Партячейка рекомендует объявить военное положение, ввести комендантский час и, самое главное, передать всю полноту власти в поселке временно в руки военного комиссара Николая Пономарева.
Потянулись тревожные дни. В одну из таких ночей Пономарев и Титов обходили посты. Вышли на окраину Шайтанки к Верхнему пруду.
— Здесь должен быть пост Михаила Бирюкова. Где же он? Михаил! Михаил! — тихонько позвал Пономарев. Никто не отозвался.
Весть об исчезновении Бирюкова мгновенно облетела охрану. Его искали, но он как сквозь землю провалился. Объявился только после обеда.
— Где был? — строго спросил Пономарев.
Оказалось, что ночью он увидел человека, осторожно кравшегося по направлению лесу. Сначала хотел окликнуть его, но передумал и пошел следом. Когда рассвело, узнал Василия Емлина. Углубившись в лес, тот шел уже не таясь, зная, что постов нет, а местных жителей сейчас и калачом сюда не заманишь. И все-таки километров через десять он его потерял. Поколебавшись, решил пройти еще вперед. Уже собрался повернуть назад, но вдруг по сбитой росе заметил следы. Так и вышел к лагерю Ершова, едва не напоровшись на выставленный секрет.
— Место показать можешь?
— Хоть с закрытыми глазами.
— И ночью? — Николай Пономарев что-то придумал.
— Попробую.
История не сохранила подробностей разгрома банды Ершова. Известно только, что главную роль в этом сыграли Николай Пономарев и Михаил Бирюков, члены партячейки. Известно, что шайтанская дружина не потеряла ни одного человека. Вероятно, бандитов застали спящими. Арестованных отправили в Екатеринбург, где они должны были держать ответ за невьянские убийства.
Через несколько часов из Екатеринбурга позвонили. Требовали Пономарева.
— Из командования резервом Красной Армии. Где оружие, отнятое у бандитов?
Пономарев замялся.
— Да какое там оружие, ну, винтовок штук тридцать, револьверов несколько, пара пулеметов и так, по мелочам.
— Немедленно пришлите оружие в штаб резерва.
— Никак нет.
— Что?
— Это наше оружие. Мы eго в бою взяли, — голос Николая стал твердым, — у меня дружинники дробовиками вооружены.
На следующее утро навстречу Титову попались два милиционера, которые вели… Чайкеля.
— Николай, ты арестовал Чайкеля?
— Нет.
— Тогда Иван Павлович, больше некому.
— Силен мужик,- только и смог сказать Пономарев.
— Понимаете, — Емлин был слегка смущен, — не могу смотреть, как эта контра в поселке воду мутит. Вот и распорядился.
— Но против него нет никаких улик.
— Будут.
Чайкеля под охраной отправили в Екатеринбург, в ЧК.
Управление заводом взял на себя деловой совет.
* * *
Председатель Шайтанского Совета И. П. Емлин действовал быстро и решительно. Еще до ершовщины он отправил обоз в село Тебук, где находился хлеб Шайтанского завода. Командовал обозом его брат Николай — будущий председатель сначала Шайтанского, а затем Первоуральского поселкового Совета.
Пламя гражданской войны охватило Урал. Белочехи изо всех сил рвались к Екатеринбургу. Положение особенно осложнилось в середине июля 1918 года. Когда белые поняли, что им не взять Екатеринбург со стороны Челябинска, они решили прорваться к нему с запада, со стороны станции Кузино. Учитывая это, здесь еще в мае — начале нюня был поставлен мощный заслон. Силы белочехов были несколько меньше. Однако после упорного боя 16 июля станцию Кузино заняли беляки.
В Екатеринбург полетела телеграмма: «Фронт прорван. Войска отступают. Пришлите помощь. Зомберг».
Но послать было некого. В Екатеринбурге осталась сотня солдат. Опять зашевелились мятежники. Был отдан приказ о стягивании всех рабочих дружин, оставшихся на уральских заводах. Но на это требовалось время. Тогда была объявлена партийная мобилизация, и за ночь сформирован коммунистический отряд, который утром 18 июля выехал на станцию Кузино.
Понадобилось двое суток, чтобы добраться до Коуровки. Командовал отрядом член Уральского губкома партии Александр Полозников, комиссаром отряда был секретарь губкома партии Л. И. Вайнер. Отряд насчитывал 380 бойцов.
На станции Хромпик эшелон встретил Титов. Рядом с и им стояли члены шайтанской партячейки Николай и Михаил Пономаревы, Тычннин, Рыбкин и Бирюков.
Вайнер поздоровался с каждым.
— И это все? — спросил он грустно.
— Все, Леонид Исаакович. Остальные четырнадцать членов партячейки уже дерутся на фронте.
Отпустив коммунистов, Вайнер и Титов уточнили обстановку.
— Какие меры приняты на случай прихода белых? — спросил Вайнер.
— Развернем партизанскую борьбу в округе. Для организация сопротивления решили оставить на подпольной работе четырех коммунистов во главе с военным комиссаром Николаем Пономаревым. Оружие надежно спрятано.
— Вашу и билимбаевскую дружину оставляем в резерве на случай непредвиденных обстоятельств.
— Леонид Исаакович, прошу зачислить меня в отряд Уралкома партии
Вайнер согласился.
Павлин Григорьевич Титов стал 381 бойцом отряда Уралкома партии. Прощаясь с товарищами, думал, что ненадолго, но разлука растянулась на год.
Получив в подкрепление отряд Уралкома, красноармейцы в этот же день отбили станцию Кузино, но развить успех не смогли. Ожидалось, что утром беляки попытаются отбить станцию, и главный удар примут на себя коммунисты как наиболее боеспособная и свежая часть. Но получилось иначе. Белочехи свои силы направили по флангам сводного отряда. Маневр удался. Моряки, билимбаевцы и коммунистический отряд попали в окружение.
Ночью решили прорываться в сторону Перми — Шали по двум причинам. На екатеринбургском направлении их ждали. Во-вторых, на правом фланге стояли моряки-балтийцы, наиболее обученная часть Красной Армии. Им и было поручено пробить кольцо окружения. Балтийцы пошли в штыковою. На окруженных обрушился шквальный огонь. Последними из кольца выходили билимбаевские рабочие. На верную смерть оставался заслон прикрытия во главе с билимбаевцем — моряком Федором Махнутиным.
Вместе со всеми прорывался из окружения секретарь шайтанской партячейки Павлин Григорьевич Титов. Вдруг что-то сильно ударило его в плечо. Он сумел шагнуть несколько раз и упал. Чьи-то руки подхватили Титова. Очнулся он уже далеко от этого места. При первой же возможности его отправили в госпиталь в Пермь, откуда он вышел в сентябре.
Около ста человек погибло у станции Сабик. Здесь был ранен командир отряда Уралкома А. Полозников. У деревни Курьи в руки врагов попал Л. И. Вайнер, который пытался с несколькими красноармейцами через леса и болота выйти в штаб третьей армии к Невьянску. Через несколько дней железнодорожники обнаружили труп Л. И. Вайнера со следами зверских пыток. У Шали погибли командир роты билимбаевских рабочих И. В. Чащихин и комиссар И. Ф. Оглоблин.
***
— Кто у аппарата?
— Военком Шайтанского горного округа Пономарев.
— С вами говорит командующий третьей армией Берзин. Доложите обстановку.
— Связи со станцией Кузино нет. Судя по всему, белые прорвали оборону и продвигаются на Екатеринбург.
— Приказываю любой ценой задержать продвижение неприятеля. В ваше распоряжение передается лялинская дружина рабочих, два орудия и броневик.
В ночь на 23 июня подкрепление из Екатеринбурга прибыло на станцию Хромпик. Когда разгрузились, Николай Пономарев отдал распоряжение обеим дружинам построиться и тут заметил в строю группу людей с оружием. Это были новоуткинцы. Что сказать людям? Завтра бой. Сто человек против двухтысячной лавины. Да я нужны ли слова, когда каждый понимает, что значит предстоящий бой.
Оставив командиров, Николай Пономарев решил обсудить, как расставить силы.
— Пушки ставим на горе Кирики-Улита. Оттуда хорошо виден путь, по которому пойдет бронепоезд. Основные силы сосредоточим на станции Хромпик. Чтобы бронепоезд не проскочил мимо нас, разберем путь. На Московском тракте ставим заслон с пулеметами. Но главная наша задача — не пропустить бронепоезд.
До боя оставалось несколько часов. Дружинники присели на жесткую, опаленную солнцем траву. «Скорей бы уж. — подумал Пономарев. — Михаил молодцом держится. Сейчас на станции с Тычининым командуетэ.
Наконец, из-за леса показался бронепоезд.
— Орудия к бою! — закричал Николай Пономарев.
Сапегин вогнал снаряд.
— Тьфу, — сплюнул он, — как в бабушкину галошу. Ствол-то разношен.
Снаряды рвались далеко в стороне от бронепоезда. А над головой рвались вражеские.
— Стреляй! -раздавался голос Пономарева. И дружинники били уже наугад. Но трехдюймовки бронепоезда накрыли батарею. Погибли шайтанские рабочие Д. Т. Сапегин, К. А. Титов, И. А. Немытое.
Николай с оставшимися бойцами начал пробираться на станцию. Бронепоезд между тем приближался к Хромпику. В головном вагоне, прильнув к смотровой щели, сидел бывший директор завода «Железняк» Гроссе. Через насколько часов он стал комендантом станции, а пока усиленно инструктировав командира бронепоезда, как с ходу взять станцию.
Вот и разобранный путь: станция не подавала признаков жизни.
«Будем высаживать десант», — решили белогвардейцы. Но стоило показаться на путях, как ожили пулеметы, свинцовый дождь заставил неприятеля прижаться к земле. Ударили трехдюймовки. Десант снова сделал попытку продвинуться. Скоро бой охватил всю станцию. На помощь белым подоспели казаки, пехота.
Пономарев понимал, что с минуты на минуту и сомнут. Напрасно он ждал дробного стука пулемета в засаде. А случилось вот что. Николай Машаров, пулеметчик шайтанской дружины, увидев казаков, бросился бежать. Григорьев подполз к пулемету и обмер — Машаров захватил с собой и замок, без которого оружие не оружие.
— Догнать, предателя и расстрелять на месте, — распорядился Тычинин.
Двое красногвардейцев бросились вдогонку. Григорьев и Тычинин отстреливались из винтовок. И все-таки были взяты в плен.
Николай Пономарев чутко вслушивался в звуки боя. Тишина с левого фланга говорила о том, что они в окружении.
«Надо уходить. Бой проиграли, но на несколько часов врагов задержалиэ, — □одумал Николай.
На самом деле шайтанская и новолялннская дружины остановили беляков почти на сутки. Многие наши земляки отдали за это жизнь.
* * *
На этом, собственно, заканчивается история первой партячейки в Шайтанке. После освобождения поселка Красной Армией в нюне 1919 года ее пришлось возрождать, и сделал это снова Павлин Григорьевич Титов.
С приходом белых осталось только несколько коммунистов, которые совместно с руководителями шайтанских профсоюзов возглавили вооруженную борьбу рабочих в волости.
В шайтанских лесах собралась большая группа людей. Им не хватало оружия, которое было спрятано. Те, кто не успел уйти из Шайтанки, были схвачены и брошены в тюрьму. Чайкель и его подручные пытались запугать население. Но из этого ничего не вышло. В шайтанских лесах начал действовать партизанский отряд, во главе которого стоял Иван Павлович Емлин. В поселке сопротивление возглавлял А. Д. Белянин. Такой же партизанский отряд действовал и в Билимбае.
В декабре 1918 года на голодный поселок обрушилась эпидемия тифа, которая бушевала до весны 1919 года. Не обошла она и партизан. Заболели многие, в том числе командир отряда И. П. Емлин, Николай Тычинин и другие. Болезнь заставила Емлина и Тычи-инна выйти из леса и тайно вернуться в поселок. Оба были арестованы и увезены в больницу.
Последним актом хозяйничанья белых в Шайтанке было убийство отца братьев Пономаревых Александра Дмитриевича за то, что за два часа до прихода Красной Армии он не побоялся сказать в лицо озверевшим местным белякам и бандитам, что красные скоро отомстят за смерть его сыновей.
Вечная память борцам за дело рабочего класса!
ОТ АВТОРА
В основу исторического очерка «Партячейка» положена автобиография и воспоминания организатора Шайтанской партячейки П. Г. Титова, а также опубликованные и неопубликованные воспоминания других участников описанных событий. Использованы материалы музея Ленинского комсомола школы № 21 и фонда Октябрьской революции Государственного архива Свердловской области.
Приношу большую благодарность заведующей городским архивом Н. Ф. Поповой, директору музея трудовой и боевой славы Новотрубного завода А. А. Скачкову, заведующей библиотекой горкома КПСС И Д. Силаевой, заведующей городским загсом О. А Белкиной, которые помогли мне в сборе материала.
В. Кожекин
1982г