Трудно найти другую такую страну как Россия, среди обывателей и элиты которой низкопоклонство перед Западом было бы столь развито.
Если немец станет писать о немецком пулемете времен первой мировой войны, то укажет MG.08. Если о пулемете будет писать англичанин, то он укажет «Виккерс» и только русские будут спорить как правильно писать пулемёт «максИм» или пулемёт «мАксима», а потом ещё будут разбираться нужно ли трехлинейную винтовку называть не винтовкой Мосина, а винтовкой Мосина-Нагана…
Ведь называют пулеметы «максим» в Германии MG.08, а в Англии «Виккерсом» и никого от этого не корёжит.
У нас же, если в изделии есть хоть одна заимствованная деталь, то сразу ставится диагноз: «русская копия». Если, например, речь заходит о школьной парте, то непременно изобретателем её называется швейцарский немец Фридрих Гульдрейх Эрисман, женатый на русской женщине и некоторое время живший в России.
Впрочем, и до него некие школьные гигиенические столы, призванные сберечь осанку школьников и сохранить их зрение, существовали.
Именно Эрисману приписывают гигиенические расчеты. Считается, что Эрисман использовал для своей разработки концепцию швейцарца Фарнера, однако не просто наклонил столешницу, но также сделал расчеты: вывел оптимальные расстояния между частями парты, а также вписал в эту среду человеческое тело.
В современных школах этому вообще значения не придают, даже если функциональная возможность у стола принять наклонный вид — имеется.
Вот, например класс технологий в Первоуральске запущенный по инновационной программе «Уральская инженерная школа», инициатором которой был губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев.
Однако ученики советских школ, в том числе и автор этих строк, учился не за партой Эрисмана, а за партой Петра Феоктистовича Короткова. Вот как предыстория создания советской парты описывается на сайте уральского села Бруснятское Белоярского района:
«11 октября 1880 года в Бруснятскую школу Белоярской волости взяли нового учителя — Петра Короткова. Это решение местные власти приняли на свой страх и риск, поскольку Коротков носил статус политического поднадзорного. Он был членом экстремистской партии революционеров «Земля и Воля» — и был определён на поселение в селе Бруснятском как политический ссыльный ещё в 1877 году».
Назвать организацию «Земля и воля» «экстремистской организацией» — это, конечно, ход сильный. Например, требование отдать землю крестьянам, как того требовала «Земля и воля» с современной точки зрения, возможно, страшный экстремизм и сейчас такого человека точно бы до работы в системе образования не допустили.
Но в царское время скрепы были не так сильны, а учителей катастрофически не хватало и «экстремист» получил место.
Работая учителем в Бруснятском начальном училище (так тогда назывались начальные школы), Пётр Коротков придумал специальную гигиеническую парту. Возможно создавал он новую парту на основе парты Эрисмана. Но мы уже знаем, что если в пулемете Максима поменять одну шестеренку, то он становится Виккерсом, а вот если внести в парту серьезные изменения, то она все равно останется партой Эрисмана, а не Короткова.
Тем не менее, 27 июля 1887 года, Коротков представил свою конструкцию школьной парты в Екатеринбурге, на Сибирско-Уральской научно-промышленной выставке. За что получил серебряную медаль выставки и диплом об изобретении.
Любопытно, что газета «Екатеринбургская неделя» выпустившая специальное приложение по итогам этой выставки, многословно и подробно описала спонсоров, меценатов, всех отметившихся начальников, а изобретателя, который создал вариант парты, просуществовавший и успешно использовавшийся десятки лет, упомянула одной строкой. Вот эта строка…
Именно парта Петра Короткова стала основной в школах Советского Союза. Удачность её конструкции была подтверждена в том числе и специалистами-медиками. Эта та самая парта с наклонной поверхностью, часть которой откидывалась вверх, когда ученик вставал. Эту парту, несомненно, помнят все жители нашей страны, кто учился в те времена.
В 1895 году из-за реорганизации школы (её из земской передали в церковно-приходскую) Коротков переехал жить и работать в Кунгурскую земскую школу, где трудился до 26 января 1907 года, до самой своей смерти. Как писал белоярский краевед Аркадий Коровин, даже могилы от Короткова не осталось. Хотя, по большому счёту, ему и его изобретению стоило бы поставить памятник.
Впрочем, думается, что в нынешние времена, в отличие от царских, Коротков со своим «экстремизмом» ни в школу, ни на выставку бы не попал.
Такой мне эта история видится.
Пусть уральские горы и небольшие, но видно с них далеко!
Анатолий Гусев