В постсоветские годы пропаганда немало потрудилась, чтобы создать миф о малочисленных, но стойких белогвардейцах, противостоящих большевицким ордам. Отчасти им помогали и постулаты советской пропаганды, которая многие годы утверждала, что бедняки шли за красных, а за белых в основном воевали богачи. И, поскольку бедных намного больше, чем богатых, многочисленные красные выбросили малочисленных белых из России. Сегодня pervo.info предлагает по размышлять над этими мифами.
Гражданская война была гибридной войной Запада против Советской России. Формировались антибольшевистские силы по простой схеме: сначала интервенты захватывали какую-то территорию бывшей Российской империи, формировали на ней «правительство» и создавали армию путем мобилизации.
Для упрощения, назовем антибольшевистские силы собирательным названием «белыми», хотя они там были самых разных оттенков.
Поэтому «белые» изначально не имели внушительного добровольческого контингента и полагались на принудительную мобилизацию.
Наибольшее значение с точки зрения военной стратегии для Антанты, имели территории, захваченные белочехами, которые починялись французскому командованию.
Недостаток всех прочих территорий был в их окраинности. С юга России (будущий южный фронт Деникина), с Севера (будущий Северный фронт Миллера), с северо-запада (будущий северо-западный фронт Юдинича), белые прокси Антанты, как и завоеватели во все прошлые века, должны были двигаться от границ России к её центру. И только белочехи (будущий восточный фронт Колчака) оказались в самой её глубине.
Именно на Восточном фронте в период кульминации гражданской войны летом 1919 года на Урале произошли решающие сражения.
До захвата Урала интервентами никакие антибольшевисткие силы серьезной угрозы для советской власти не представляли. С мятежом атамана Оренбургских казаков Александра Дутова вполне успешно справлялись рабочие дружины. Против регулярных войск интервентов (белочехов) рабочие дружины оказались неэффективны – началось создание Красной армии на принципах добровольности. Однако белые, начавшие полномасштабную мобилизацию на подконтрольных территориях, занятых интервентами, получили явное численное преимущество. В итоге, красные тоже, но много позже, вынуждены были начать полномасштабную мобилизацию.
Кокурин писал:
«Формирование неказачьих контингентов в белых армиях Восточного фронта производилось следующим образом: тотчас по занятии какого-либо населенного пункта отрядами чехословаков или добровольцев объявлялась запись добровольцев и принудительная мобилизация бывших офицеров и юнкеров. Когда образовывался, таким образом, необходимый командный кадр, объявлялась мобилизация остального населения, из которого формировали дивизию, либо бригаду, либо полк – в зависимости от величины города».
Причем большая часть мобилизованных не хотела воевать ни за красных, ни за белых. Этого не хотела признавать в своё время советская пропаганда, не хочет признавать и нынешняя – антисоветская.
В результате призыва на военную службу огромных масс не мотивированных людей создалась парадоксальная ситуация, когда армии вполне официально стали делить на боеспособный сегмент (штыки и сабли) и на небоеспособный (едоков).
Так Николай Кокурин в книге «Как сражалась революция 1917-1918» по штату РККА, утвержденному марте 1918 года дает такие сведения: дивизия РККА состояла из 2-3 бригад. Каждая бригада из 2-3 полков. Главной хозяйственной единицей являлся полк в составе 3 батальонов, по 3 роты в каждом, общей силой в 1200 штыков. Позже по штату №220 численность полка была изменена в 1730 штыков и 3751 едок при 20 пулемета. Численность же дивизии – 15 570 штыков, 51 924 едока. Едоков в 3,3 раза больше, чем штыков!
И это ещё хорошо. В реальности процент «едоков» был выше.
Так, на 1 июля 1919 года в списочном составе Красной армии числилось 2,3 млн. человек. Из них только 1,3 млн. в составе действующей армии. Однако «штыков и сабель», то есть боевого элемента, из них насчитывалось лишь 356 тысяч человек. На 1 млн. служивших в тыловых частях приходилось только 204 тыс. вооружённых (на всех фронтах: Северо-Западном, Северном, Южном, Восточном и прочих отдельных направлениях, таких как Украина, Туркестан и т.п.).
В белых армиях ситуация была ещё хуже. Если в Красной армии мотивацию имели хотя бы рабочие и сельские бедняки, то у белых у основной массы мобилизованных не было мотивации вообще. Не демонстрировало высокой мотивации и офицерство. Военный министр Колчакии Алексей Будберг вспоминал:
«Распухнувшие штабы блистали великолепными поездами; фронт стал заполняться семьями; строгие порядки постепенно рассосались; воцарилось штабное засилье, сибаритство. В конце концов на одного бойца появилось девять тыловиков, и никто не обращал на это внимания. Ставка величественно это игнорировала, хотя ей, как голове военного управления, надлежало понимать, что установившиеся на фронте порядки недопустимы и обратят армию в негодные для боя таборы, причем в общей каше исчезнут те настоящие боевые элементы, которые при правильной организации будут стальной, непреоборимой силой».
В целом весной 1919 года на огромном Восточном фронте от Ледовитого океана до Каспийского моря сражалось 140 тысяч бойцов армии Колчака. Тогда как вообще в этой армии числилось около 800 тысяч человек.
Некоторые современные любители истории считают, что ситуация на Южном фронте гражданской войны резко отличалась от остальных. Это не верно. В армии Врангеля по его собственному признанию (цитату не нашел) на одного бойца приходилось шесть едоков.
Ну и наверное, все уже догадались каким приемом пользуются антисоветчики, чтобы прославить «победы» белого оружия и оправдать пособничество антироссийским силам Запада. Да, они берут общую численность РККА и сравнивают её с боеспособной численностью белых прокси Антанты.
Анатолий Гусев