Начало 1919 года Средний Урал встретил под властью Верховного правителя адмирала Колчака. 1918-й год интервенты и белые закачивали на волне успехов и строили планы на будущее, правда, не указывая сроков. Потому что неясным было многое – почти всё. Тем не менее, к дележу туши неубитого большевистского медведя уже приступили. В канун нового года 1919 года редактор-издатель московской газеты «Коммерческий телеграф», петербургских газет «Биржевой курьер» и «Эпоха», участник «воткинского восстания» А.Я Гутман рассказал обывателю о светлом будущем страны в городском театре Екатеринбурга.
Диктатор в душе — демократ!
Во-первых, он объявлял, что несмотря на диктатуру Колчак в душе – демократ. Да и реально никакой диктатуры нет. Кроме того, после победы над большевиками он готов властью поделиться с белогвардейской верхушкой Юга России.
Цитата:
«…можем сказать, что диктатура Колчака более формальная, чем настоящая, фактически власть осуществляет совет министров. Обратите внимание, что Всероссийское телеграфное агентство переименовано в Российское,—это лучший признак, что адмирал Колчак даже не претендует на представительство всей России, он находится в полном контакте с теми силами, которые оперируют на юге России, и в ту счастливую минуту, когда эти силы соединятся, конечно, начнется воссоздание национального правительства уже не в Омске, не в Екатеринбурге и даже не в Киеве, а в Москве. Там мы начнем строить новое государство…»
Обратите внимание: колчаковский пиарщик как столицу рассматривал не Петроград, а именно Москву. Заметим, что большевики приняли решение о переносе столицы из Петрограда в Москву лишь 26 февраля 1918 года.
Естественно всякое «светлое белогвардейское будущее» зиждилось на иностранной помощи. Особенно американской, но русский патриот Гутман предупреждал об «опасностях».
Америка с нами!
Вообще предсказания колчаковских пиарщиков можно изучать как пример полной неспособности и неумения посмотреть на пять лет вперед. Хотя, конечно, это был более пиар, чем прогноз. Например, уральских рабочих и технических работников, которые требовали повышения зарплат, Гутман запугивал массовым ввозом гастарбайтеров.
«Америка помимо своих капиталов, несомненно, будет экспортировать к нам и свой технический персонал, а может быть, и рабочую силу. По подсчету экономических журналов Америка может дать России не больше и не меньше 150-200 тысяч технически подготовленных инженеров и техников. Эта масса правда внесет в Россию жизнь, но она опасна для русских техников, для русских инженеров и русских квалифицированных рабочих. Если рабочие будут упорствовать, если они будут получать большие оклады при пониженной работе, то к нам хлынет желтый труд – китайцы, японцы и корейцы. Придут к нам, и немцы и рады будут найти работу».
Делали пиарщики Колчака предсказания и о послевоенном будущем человечества. Цитата:
«После ликвидации военной разрухи, во всем мире наступит ужасный экономический кризис и безработица».
И тут не попал. Как известно, главная экономика мира того периода — американская, после первой мировой войны сделала колоссальный рывок, а послевоенные годы в США получили название как «золотые», как «ревущие двадцатые», которые закончились в 1929 году с началом Великой депрессии.
И русские нас тоже победили?
Существует исторический анекдот будто фельдмаршала Кейтеля по окончании второй мировой войны, привели подписывать капитуляцию в Карлсхорсте — он вдруг увидел за столом, рядом с Жуковым и Эйзенхауэром, французского генерала де Латра де Тассиньи. Говорят, у Кейтеля, с носа упало пенсне, и он воскликнул, глядя на француза: «Как, и эти тоже нас победили?!»
В роли французов после первой мировой войны колчаковцы надеялись увидеть Россию на Конгрессе победителей. О границах будущей России белогвардейский пиарщик высказывался расплывчато, по сути уже подкладывая «ленинскую бомбу» под Советский Союз.
С одной стороны Гутман заявлял:
«Идея самоопределения народностей, о которой так часто говорил Вильсон, скорее укладывается в декларациях и лозунгах и вряд ли эта идея осуществима в жизни, по крайней мере, в ближайшее время. Слишком сложны, запутаны, ужасно щекотливы взаимоотношения малых народностей».
Выходит, сам Гутман считал «ленинскую бомбу» — «бомбой вильсоновской». При этом восстанавливать «единую и неделимую» совершенно не собирался:
«Вот, например, Польша, — говорил русский патриот Гутман. — Она должна служить буфером между Россией и Германией. Она, получив Познань, Галицию и русскую Польшу, соединится и создаст ‘большое государство. Поляки как будто получат свой государственный строй и счастливы».
Выпить за такие прекрасные прогнозы в наступающем 1919-м году в Екатеринбурге было нельзя – действовал сухой закон. Согласно приказу по Сибирской армии за распитие крепких спиртных напитков и появление в нетрезвом виде в общественных местах нарушитель мог быть оштрафован на сумму от 200 до 1000 рублей или попасть арест. А при существовавшем тогда в Колчакии бардаке и произволе, запросто могли поставить к стенке. Правда по русской традиции, сухой закон распространялся не на всех и сам Анатолий Яковлевич за свои изумительные прогнозы 100 грамм, вероятно, намахнул….
Анатолий Гусев
Уральская историческая библиотека