В книге Льва Сонина «Повесть о стойкости», посвящённой истории огнеупорного завода ОАО «Динур» (Первоуральск, Свердловская область), есть глава, которая называется «Роковой 37-ой». Глава эта повествует о том, как «науськанные Сталиным карательные органы рьяно взялись искоренять врагов народа», злокозненных людей, активно мешающих советским строить социализм».
Директором огнеупорного завода в ту пору был Владимир Ерофеевич Росман. ОН занимал эту должность с 1934 года.
По версии Сонина Владимир Росман в 1937 году попал под подозрение совершенно безосновательно. Сонин пишет:
«Не обошла страшная волна репрессий и динасовцев. Одной из первых жертв бессудного произвола стал директор Росман. Официальной причиной его снятия были результаты проверки деятельности предприятия. Много чего из недостатков наколупали. Но фактически причиной, направившей на него карающий меч «органов», были его тесные, даже дружеские отношения с тогдашним первым секретарем первоуральского райкома ВКП(б) Чернецовым. Этого партийного деятеля признали за активного сторонника Троцкого и Зиновьева – бывших в своё время среди виднейших большевистских вождей и объявленных тогда Сталиным врагами №1 советского государства. Именно обвинение в связи с Чернецовым стало «тягчайшим» преступлением Росмана. Остальное – только небольшой штришок. Это совершенно очевидно вытекает из разбора его дела партийной комиссией…
Во «враги народа», по всей видимости, был отнесен тогда же и главный инженер завода Шафир. И, вероятно, участь Росмана подсказала ему страшный шаг – он решил не дожидаться ареста и добровольно ушёл из жизни…»
К сожалению, Сонин не расшифровывает за какой именно «небольшой штришок» пострадал Росман. Зато об этом подробно рассказывает историк А.В. Сушков в книге «Империя товарища Кабакова».
Он пишет:
«В Первоуральске, наоборот, директор Динасового завода В.Е. Росман, секретарь парткома завода С.И. Михалёв и секретарь Первоуральского райкома ВкП(б) П.Н. Чернецов жили между собой дружно и помогали друг другу. В 1935-1936 годах Росман из директорского фонда выдавал Чернецову и Михалёву крупные денежные суммы на лечение, командировки и другие нужды, за счёт средств завода закупил обстановку для их квартир. Директор бесплатно предоставил Михалёву, когда тот строил себе дом в Ревде, пять машин лесоматериалов (были списаны на жилищно-коммунальный отдел завода), передал из заводского сельхозкомбината ему в личное хозяйство коров. При поездках Чернецова в Москву Росман предоставлял ему для проживания свою московскую квартиру. Все трое нередко собирались за одним столом и выпивали. Чернецов вместе с председателем горсовета были прикреплены к заводскому оРСу, откуда получали бесплатно продукты.
Михалёв в долгу не оставался и, когда заводские коммунисты начинали критиковать директора, вызывал их к себе в партком, называл дураками, шляпами и угрожал исключением из партии. Секретарь парткома закрывал глаза на некоторые действия дирекции. К примеру, на приписки в годовом отчёте завода по строительству заводских объектов (порой не существующих). Или на некоторые излишества, которые позволял себе за счёт завода директор: покупку более чем за 20 тысяч мебели для кабинета из кожи и красного дерева, приобретение на свердловской фабрике «Самоцветы» дамских брошей стоимостью в 1350 рублей, персидского ковра за 1200 рублей и т. д. За счёт завода содержал свою квартиру (почти 700 рублей в месяц) и оплачивал услуги домработницы. В то время, когда рабочим задерживали зарплату. А средства, которые должны были идти на жилищное строительство (более 180 тысяч рублей), тратились на другие нужды, хотя жилищные условия рядовых работников были плохими (что признавал сам директор).
В январе 1935 года завод перечислил райкому 4000 рублей на постройку Дома отдыха Первоуральского райкома. В ходе проверки партконтроля выяснилось, что всего на райкомовском счёте в банке в том году числилось 36 тысяч рублей, собранных с хозяйственных организаций. 17 с лишним тысяч из них были перечислены целевым назначением на этот дом, а вот на что были израсходованы остальные более 18 тысяч, в райкоме ответить затруднились.
Что касается Динасового завода, то его пуск в эксплуатацию должен был состояться в четвёртом квартале 1936 года. 29 сентября 1936 года вследствие бесхозяйственности сгорел печной цех, хотя об угрозе пожара — что вытяжные трубы, из которых выходил раскалённый воздух, соприкасались с деревянной крышей и фермами печного цеха, — работники предупреждали начальника теплобюро завода И.А. Фридлендера, но безрезультатно (Фридлендер получил выговор и, несмотря на то, что находился под подпиской о невыезде, однажды ночью скрылся в неизвестном направлении). А когда осенью 1937 года комиссия главка Наркомата тяжёлой промышленности приехала принимать завод, то она вынуждена была констатировать, что завод к пуску совершенно не готов: многие построенные объекты из-за низкого качества строительства уже пришли в негодность, а некоторые — просто-напросто отсутствовали. Ревизия, проведённая главком, выявила на заводе грубейшие нарушения финансовой дисциплины и хищения государственных средств».
Следует отметить, что сам Росман коррупционных связей с Чернецовым не отрицал – деньги у государства воровали. А вот с тем, что ему «шили политику» — не соглашался.
Пожалуй, это всё, что можно сказать по данному поводу.
Анатолий Гусев
Читайте: Сколько может съесть «Враг народа»?