25 июля 1918 года рабочие отряды красных оставили Екатеринбург, а 28 июля в город вступили формирования чешских легионеров, находящихся под французским командованием. Они не спешили.
Екатеринбургский миллионер Владимир Аничков, который был назначен председателем чествования чешских войск, а его жена – председательницей, вспоминал:
«Уже в то время радостное чувство освобождения от коммунистов начало сменяться разочарованием и смутным сознанием того, что ожидаемое не свершилось и не свершится. Прежней России уже нет, среди хаоса безвластия всё сильнее начинал чувствоваться переход власти в руки чешского командования. И не только чехи превращаются из бесправных пленных в господ положения, но сама власть разделяется и, пожалуй, сосредоточивается в руках английского и французского консулов. Особенно поражался я энергии и смелости, проявлявшейся местными евреями — Атласом, Раснером и особенно Кролем (организатор Временного Областного правительства Урала – ВОПУ). Последний внезапно появился в Екатеринбурге, будто бы только что пробравшись через фронт из Москвы, и действовал здесь от имени Комитета Освобождения Родины. С этого момента главная роль местного политического деятеля, несомненно, перешла к нему».
Действительно ли верил ли Аничков в то, что Антанта собирается не дербанить страну, а создавать Великую Россию, неизвестно. Но он писал:
«Радостное чувство избавления от большевиков начало сменяться досадой на несбыточность моих мечтаний. А мечтал я страстно о том, что спасут нас чехи и во главе движения станет законный Наследник земли Русской — великий князь Михаил Александрович, в то время находившийся в Перми. Он дал бы нам широкую конституцию, и Россия пошла бы гигантскими шагами по пути развития индивидуальных сил страны».
На кой черт Антанте развитие индивидуальных сил России Аничков не объясняет. Но первым делом его заставили прислуживать чехам. Человека у которого несколько пудов золота превратили в слугу бывший военнопленных Австро-Венгрии.
«Устраиваемый праздник требовал массы забот и хлопот, целые дни и вечера пришлось просиживать в комиссиях и подкомиссиях, и я думаю, что не менее сотни человек было привлечено к работе по его устроению. Особенно много пришлось работать Кошелеву, чтобы изготовить пять тысяч подарков, — писал Аничков. — В каждый подарок входили: бельё, мыло, гостинцы, зубные щётки, перья, карандаши, конверты и бумага.
Нелегко досталось моей жене — председательнице комиссии по устроению ужина для офицеров. Нужно было приготовить ужин на шестьсот человек. Все клубы были разгромлены большевиками. Моя жена целыми днями хлопотала, доставая посуду, вилки, ножи».
В итоге, праздник прошёл на славу.
Далее, Аничков вспоминал:
«Началось всё, конечно, торжественным молебствием, затем прошёл парад войск на Соборной площади».
После парада с трибуны бесконечной вереницей ораторов произносились речи. После речей все причастные к устроению праздника, выстроились в ряд по четыре и под звуки военного оркестра под национальными флагами двинулись длинной вереницей позади войск к Общественному собранию, против которого жил хорошо мне знакомый и бывавший у меня английский консул Томас Гиндебрандович Престон. У него же остановился и французский консул.
Здесь овации по адресу союзников приняли шумный и искренний характер. Опять говорились речи, раздавались крики «ура!», а оркестр исполнял то французский, то английский и чешский гимны. Увы, русского гимна тогда не играли, чего-то опасаясь.
Наконец толпа разошлась по кинематографам и наскоро устроенным кофейням, где и зрелища и напитки давались даром.
Гвоздём ужина был крюшон, который готовил сын Аничкова Анатолий. Крюшон подавали в несчётном количестве. В это время вин и спиртных напитков в Екатеринбурге в продаже не было. Всё приходилось доставать из частных запасов буржуазии, а также из конфискованного военным ведомством.
По программе ужин должен был начаться после концерта в городском театре, куда, помимо офицерства, были приглашены почётные граждане города.
После ужина направилась в пустующие залы клуба, где начались танцы. На рассвете загулявшая буржуазия и интервенты услышали пушечные выстрелы, но как пишет Аничков «у всех пирующих была полная уверенность в отсутствии опасности».
Анатолий Гусев